![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
sunsetfПопробуем продолжить. :-)
Глава 2, в которой Джонатан Харкер прибывает в Трансильванию, где показывает себя человеком, не любящим сюрпризы.
Где тот элегантный молодой адвокат, так весело насвистывавший, поднимаясь на борт парохода, отбывающего на континент? Как мало от него оставалось в продрогшем, голодном и заляпанном дорожной грязью молодом человеке в криво нахлобученной шляпе, застывшем перед массивной деревянной дверью замка! Причем дверь эта была заперта, проблесков света в окнах не виднелось, и встречать его с фанфарами явно никто не намеревался. Перехватив поудобнее ручку чемодана, адвокат прошелся вдоль стены, задрав голову и всматриваясь в темные окна первого этажа. Самым ожидаемым завершением путешествия через всю Европу, прямо следовавшим из его быстроты, легкости и комфорта, было бы обнаружить пришпиленную к двери записку «Уехал отдыхать в Ниццу, буду через две недели. Граф Дракула».
Джонатан Харкер задумчиво пнул ногой дверь, но глухой стук не разбудил бы и мышь. Его плащ пестрел пятнами – по отметине на каждый трактир, где ему довелось ночевать, а рукав застенчиво таил дыру в месте, где он неудачно зацепился за гвоздь. Грудь его украшал прощальный дар из гостиницы - массивный крест, который, похоже, обгрызли святотатственно настроенные крысы. Но ему уже было все равно – крест так крест, поскорей бы увидеться с графом, и домой, домой, домой, как можно скорее... домой в сырую, промозглую, но такую уютную Англию, где можно проехать по дороге без сопровождения стаи оголодавших волков, всерьез настроенных пообедать усталым путником. Если когда-либо у него и появится желание переманить кого-то из клиентов фирмы «Хаукинс&К», то граф Дракула, обитающий в таких забытых богом чащобах, явно не будет из их числа.
Он даже вздрогнул, когда дверь отворилась, - а то ведь он совсем было смирился с ночевкой под открытым небом, приготовившись отбиваться зонтиком от волков. На пороге стоял высокий господин в расшитом замысловатым узором халате, глядевший на гостя сверху вниз с выражением, в котором читались неудовольствие и вялое любопытство. Неудовольствие молодого человека не занимало, поскольку само по себе не имело практических последствий и было обычной реакцией на человека его рода занятий. Но профессиональное возмущение «У этого скряги даже слуг нет!» всколыхнулось сразу. Хотя продлилось оно недолго: хозяин приподнял свечу повыше, и Джонатан в немом изумлении уставился на возникшее в ореоле света лицо, пытаясь примирить образ, следовавший из красочного описания мистера Хаукинса и своих собственных генеалогических изысканий, с тем, что предстал в ту минуту перед его глазами воочию.
«Пусть он скажет: «Добрый вечер, я дворецкий господина графа!», - мысленно взмолился Джонатан, не особенно надеясь на везение, так как ни поза, ни осанка незнакомца не позволяли надеяться, что тот встретит гостя с любезной расторопностью вышколенного слуги и кинется варить овсянку, чтоб уважить приезжего англичанина.
- Граф Дракула? – тоскливо уточнил Джонатан.
- Он самый, - подтвердил граф, разбив вдребезги последнюю робкую надежду, что в замке гостит троюродный племянник господина графа или какой-нибудь ученик и последователь. – А вы, полагаю, Джонатан Харкер?
- Угу, - признал молодой человек, пытаясь убрать за спину кожаный портфель с бумагами, но граф оказался проворнее, и холодные пальцы с ловкостью фокусника извлекли из рук Джонатана Харкера багаж. Леденящее прикосновение возбудило в молодом человеке недолгий всплеск оптимизма, не болен ли его новый знакомый каким-нибудь опасным сердечным недугом, но он с сожалением расстался с этой идеей. Граф Дракула был слишком живописен для умирающего.
- В такой поздний час мои слуги уже спят, я сам о вас позабочусь, - обрадовал он гостя, жестом приглашая за собой. Джонатан поплелся следом, мрачно думая о том, что неплохо было бы разузнать, какой моцион и гимнастика помогли старику сохранить такую бодрость, потому что он и сам бы не отказался в девяносто лет так выглядеть. Хоть голова графа и была увенчана благообразными сединами, вид у него был абсолютно здоровый и крепкий. Чемодан, который молодой человек едва тащил, то и дело задумываясь, что бы такого еще выбросить за ненадобностью - бритвенный прибор или носовые платки, граф нес играючи, словно тот был набит пухом.
«Вот тебе и сумасбродный дед-развалина», - вздыхал Джонатан, едва поспевая за графом, быстрым шагом поднимавшимся по крутой каменной лестнице. Взгляд молодого адвоката был намертво прикован к видавшему виды портфелю, который Дракула нес под мышкой. Портфелю, проделавшему столь долгий путь и избежавшему дюжины различных опасностей: от падения в лужу, когда коляска клонилась вбок на ухабах дороги, и до кражи на железнодорожном перроне, пока молодой путешественник пытался угадать слово «касса» среди надписей, выполненных на очередном непроизносимом европейском наречии. Определенно, лучше бы портфелю утонуть в болоте. Может, еще не поздно? Нет ли поблизости болота? Впрочем, кругом сплошное болото, - вспомнил молодой человек, уставившись на свои перемазанные глиной сапоги.
Пропустив гостя в залу, где окна были наглухо скрыты за тяжелыми портьерами, длинный стол тянулся от входа и до противоположной стены, и в целом угадывались следы былого достатка, Дракула зажег несколько свечей. При свете парадная столовая выглядела не так уж и уныло. Слегка запущенно, но все-таки позволяла надеяться, что аристократ не так уж и обнищал, как можно было предположить, увидев, как он подменяет швейцара.
- Могу я ознакомиться с бумагами, которые вы мне привезли, пока вы будете ужинать? – осведомился граф. Задетый настырностью своего подопечного, Джонатан хотел было предложить ему почитать альманах «Старинные особняки Лондона», но прикусил язык. Что-то подсказывало ему, что радушный с виду трансильванский аристократ не славится чувством юмора. И вряд ли так рассеян и слаб зрением, как следовало бы нормальному старику его возраста, не подверженному всяческим вредоносным новомодным веяниям вроде диет и здорового образа жизни.
- К сожалению, граф, они не совсем готовы, - проблеял Джонатан. – Мы немного торопились, и…
- Понимаю, понимаю, - улыбнулся граф Дракула, подцепив длинным заостренным ногтем замочек портфеля и без труда вскрыв его, отчего молодой адвокат нервно дернулся. – Это не беда. Вы ужинайте, сударь, не стесняйтесь.
Стол уже был сервирован, причем угощение не было остывшим, словно хозяин дома шестым чувством предвидел время, когда постоялец окажется у него на пороге. Джонатан угрюмо сел и, сознавая, что изменить уж ничего не изменит, разве что срочно учинит масштабный поджог, мстительно ткнул вилкой в цыпленка – единственное беззащитное существо в пределах досягаемости, на котором он мог выместить свою досаду и беспокойство.
- Ваша невеста? – приостановившись и разглядывая находку, поинтересовался потрошивший портфель граф. Вопрос был явно задан из вежливости - если только слово вежливость можно применить к человеку, открыто игнорирующему законы частной собственности, но Джонатан уже проникся к своему клиенту глубокой и искренней антипатией.
- Угу, - изрек он немногословно. Дракула выразительно приподнял бровь, переводя взгляд с портрета на гостя и обратно.
- Очень мила.
- Очень, - еще суше согласился Джонатан.
- Вот почему я принял решение переехать в Лондон. Трансильвания это не Англия, - поддержал граф угасающую светскую беседу, – наши законники слишком очерствели, чтобы возить с собой портрет юной возлюбленной. Свод обычного права в трех томах, - вот и все, что можно найти потом среди их вещей…
Джонатан, тоже склонный мыслить рационально, а не предаваться бесплодному романтизму, сделал вид, что смакует вино, хотя от него веяло подвалом и ничем больше, и этим процессом до крайности увлечен. Естественное любопытство побуждало его уточнить, когда наступает это самое «потом», но остатки здравого смысла грудью стояли на страже интересов своего обладателя.
Не дождавшись ответной реплики, Дракула пожал плечами и вытряхнул содержимое портфеля на стол, углубившись в изучение основ юридического крючкотворства.
Пока граф просматривал бумаги, неторопливо переворачивая лист за листом, адвокат рисковал заработать косоглазие. Ужин не доставил ему ни капли удовольствия. Подумать только, какого чудесного подслеповатого старца рисовало его воображение, пока он трясся в дорожной карете! Каким брюзгливым, склеротичным, больным и хромым он обязан был оказаться! И каким колючим, хищным и внимательным взглядом одаривал его хозяин дома, когда отвлекался от чтения и фыркал себе под нос что-то неодобрительное по поводу компетентности конторы «Хаукинс&К» в тонких вопросах торговли недвижимостью. В любое мгновение Джонатан ожидал от графа изумленного восклицания и мысленно репетировал сокрушенный монолог «как могла вкрасться столь досадная ошибка!». Но пока время посыпать голову пеплом не настало, так что вздыхая и заодно расправляясь с безвинной птицей на тарелке, грудью принявшей удар его дурного настроения, молодой человек считал страницы, ориентируясь на шелест и очередное скептическое «хм!». Страницы благополучно убывали, а граф все еще ничего не заметил. Джонатан стал постепенно оживать.
Все еще могло наладиться! Граф исполнит свой каприз и, удовлетворенный, отправит бумаги на полку, где они будут пылиться… долго будут пылиться. До тех пор, пока граф не соизволит все-таки выполнить свое основное кармическое предназначение, - а именно, состариться и скончаться, лет этак на сорок пять позже, чем накуковал ему незадачливый адвокат с подачи начальника, как оказалось, не водившего тесной дружбы с датами. Потом их найдут наследники, – а что у этого графа будут наследники, как законные, так и не очень, Джонатан как-то не сомневался, - они удивятся, конечно, беззаботной расточительности предка, но высказывать свое недоумение им будет уже некому. Не будет ни графа Дракулы, ни адвокатской конторы «Хаукинс&К»... ибо все в мире преходяще, и иногда это даже кстати.
- Что ж, составлено не бог весть как, но пусть, - ворчливо проговорил граф, оторвавшись от чтения. - Кое-что касательно моих финансовых дел нам с вами еще нужно будет обсудить, но завтра… все завтра, сейчас же, вижу, вы валитесь с ног. Отдохните же как следует. Работы нам предстоит много. А через две недели мы с вами отбываем в Лондон, если вы не возражаете против моей компании.
Джонатан возражал. И не только против компании, но и против самой возмутительной идеи посещения Англии. Только вслух сказать этого не мог, поэтому с раздражением вонзил зубья вилки в упругую птичью грудь, воображая чудесное возмездие, при котором хозяин дома и тушенный с травами цыпленок поменялись бы местами, отчего кривая справедливости в мире немедленно поползла бы вверх. Граф же осклабился, и на миг адвокату померещилось, будто мелькнули хищные удлиненные клыки – страшная все-таки штука воображение.
*
После ужина граф любезно распахнул перед Джонатаном дверь и показал дорогу в гостевую спальню. Спальня была немного пыльной, но при этом удобной и богато обставленной, однако Дракула испортил благоприятное впечатление от покоев, вместо пожелания доброй ночи напутствовав гостя не выходить из комнаты до самого рассвета.
- Для вашего же блага, - улыбающийся граф был сама доброжелательность. – Не отвечаю за последствия, если вы станете ночью гулять по нашим лабиринтам. Тут, знаете ли, уже век не ремонтировали полы, и днем-то можно наступить на прогнившую половицу, а уж во тьме… Приятных сновидений!
Было уже далеко за полночь, а Джонатан все еще мерил шагами комнату, в которой его поселил граф, и с горечью размышлял о том, как несправедлив его величество случай, одной рукой предлагавший шанс преуспеть и возвыситься, другой же отнимавший его, ехидно складывая пальцы в характерный знак презрения.
Везти ли ему графа в Англию, где того ждала с распростертой калиткой покосившаяся хибара ценою в целое состояние? Повиниться ли в досадной ошибке по вине растяп-письмоводителей и предъявить графу облюбованный им особняк? Однако последний, к несчастью, уже обрел хозяина, а тот вряд ли расстанется с выгодной покупкой без скандала и нежелательных разговоров, которые лучше бы до вспыльчивого мистера Хаукинса не доходили. Если же разочаровать графа сообщением: «Этакая досада, только что пришла телеграмма, ваш особняк до основания сгорел. Какое везение, что покупка не состоялась!» - то не очень-то ясно, во-первых, как объяснить мистеру Квинси П.Моррису, что он должен заплатить еще круглую сумму, о которой прежде не шло речи. Во-вторых же, как перехватить письма, которые графу, вполне вероятно, вздумается направить в адвокатскую контору «Хаукинс&К», и откуда глава этой конторы узнает удивительные новости о приключившихся с беспокойной недвижимостью катаклизмах. Куда ни кинь, Джонатану Харкеру повсюду виделся клин. Однако позорное изгнание из конторы за потерю ценного клиента и, возможно, некоторая напряженность в отношениях с мистером Моррисом, все-таки казались предпочтительнее обвинения в мошенничестве, если развитая им деятельность по повышению своего благосостояния будет расценена именно так. Все шло к тому, что документы следовало у графа изъять, и от поездки под любым предлогом отговорить…
В Лондоне свирепствует чума. В газетах? Нет, в газетах не пишут. Скрывают. Потому что цензура у нас в Англии, да.
Фунт обвалился, и в Англии инфляция, так что цены подскочили втрое, я как адвокат не рекомендую покупать ничего дороже коробка спичек. Всего пару месяцев подождать… а дом мы вам подыщем лучшего прежнего, честно-честно.
Зачем вам дом в Англии, любезный граф? Англия скучная и чопорная. Париж гораздо лучше, уж поверьте опытному знатоку путеводителей. Столько соблазнов: кокотки, Мулен Руж?.. Возраст? Это у вас-то? Ну да, девяносто с хвостиком, наслышаны.
Черт.
Как Джонатан Харкер ни пытался мыслить конструктивно, воображение подсовывало ему образ графа, который с выражением крайнего высокомерия на породистой физиономии строчит возмущенное послание своему адвокату, в котором требует прислать за более молодым коллегой наряд из Скотланд-Ярда. Кто поймет этих аристократов, что у них на уме? Может, тот уже обо всем догадался, да только не подал виду. Недаром же велел ночевать только в гостевой комнате и никуда не выходить! С чего бы, если не злоумышляет что-нибудь особенно каверзное? Если этот надменный аристократ думает, что таким наивным способом спрячет в воду концы своей розыскной деятельности, то сюрприз не удался. Более умный противник предвосхитит любой его ход. Комната вдруг показалась тесной, как клетка, и Джонатан понял, что ни о каком покое мечтать не приходится, пока он не изымет у графа весь компрометирующий материал. И это вовсе не поражение! Это маневр.
Ночь для этого маневра была наилучшим временем. Граф наверняка удалился в свою спальню, где видит десятый сон. Можно тихо-тихо, на цыпочках прокрасться туда и забрать злополучный портфель. А наутро пускай уже граф объясняет, куда он, отдав дань старческой забывчивости, засунул пакет с ценными документами, дубликатов которых, между прочим, у адвоката не осталось.
И, будучи натурой деятельной, Джонатан немедленно приступил к реализации своего плана. Затаив дыхание, и слегка труся столкнуться нос к носу с графом, если тот вдруг надумал стоять на часах возле камеры своего пленника, он осторожно выглянул в коридор. Ничего подозрительного он не обнаружил и, стараясь шагать неслышно, двинулся в поход по неосвещенным лабиринтам замка. Слабая ориентация на местности его не смущала. Кроме графа, он пока не видел ни единой живой души, и в замке царила такая тишина, словно штат прислуги существовал только в воспаленном воображении хозяина. Наверняка, замок попросту пуст, и кроме одинокого графа, в нем никого нет.
И тут же следом за этим предположением, он услышал, как где-то позади него женский голос нараспев произносит его имя. А потом другой. И за ним третий…
Глава 2, в которой Джонатан Харкер прибывает в Трансильванию, где показывает себя человеком, не любящим сюрпризы.
Где тот элегантный молодой адвокат, так весело насвистывавший, поднимаясь на борт парохода, отбывающего на континент? Как мало от него оставалось в продрогшем, голодном и заляпанном дорожной грязью молодом человеке в криво нахлобученной шляпе, застывшем перед массивной деревянной дверью замка! Причем дверь эта была заперта, проблесков света в окнах не виднелось, и встречать его с фанфарами явно никто не намеревался. Перехватив поудобнее ручку чемодана, адвокат прошелся вдоль стены, задрав голову и всматриваясь в темные окна первого этажа. Самым ожидаемым завершением путешествия через всю Европу, прямо следовавшим из его быстроты, легкости и комфорта, было бы обнаружить пришпиленную к двери записку «Уехал отдыхать в Ниццу, буду через две недели. Граф Дракула».
Джонатан Харкер задумчиво пнул ногой дверь, но глухой стук не разбудил бы и мышь. Его плащ пестрел пятнами – по отметине на каждый трактир, где ему довелось ночевать, а рукав застенчиво таил дыру в месте, где он неудачно зацепился за гвоздь. Грудь его украшал прощальный дар из гостиницы - массивный крест, который, похоже, обгрызли святотатственно настроенные крысы. Но ему уже было все равно – крест так крест, поскорей бы увидеться с графом, и домой, домой, домой, как можно скорее... домой в сырую, промозглую, но такую уютную Англию, где можно проехать по дороге без сопровождения стаи оголодавших волков, всерьез настроенных пообедать усталым путником. Если когда-либо у него и появится желание переманить кого-то из клиентов фирмы «Хаукинс&К», то граф Дракула, обитающий в таких забытых богом чащобах, явно не будет из их числа.
Он даже вздрогнул, когда дверь отворилась, - а то ведь он совсем было смирился с ночевкой под открытым небом, приготовившись отбиваться зонтиком от волков. На пороге стоял высокий господин в расшитом замысловатым узором халате, глядевший на гостя сверху вниз с выражением, в котором читались неудовольствие и вялое любопытство. Неудовольствие молодого человека не занимало, поскольку само по себе не имело практических последствий и было обычной реакцией на человека его рода занятий. Но профессиональное возмущение «У этого скряги даже слуг нет!» всколыхнулось сразу. Хотя продлилось оно недолго: хозяин приподнял свечу повыше, и Джонатан в немом изумлении уставился на возникшее в ореоле света лицо, пытаясь примирить образ, следовавший из красочного описания мистера Хаукинса и своих собственных генеалогических изысканий, с тем, что предстал в ту минуту перед его глазами воочию.
«Пусть он скажет: «Добрый вечер, я дворецкий господина графа!», - мысленно взмолился Джонатан, не особенно надеясь на везение, так как ни поза, ни осанка незнакомца не позволяли надеяться, что тот встретит гостя с любезной расторопностью вышколенного слуги и кинется варить овсянку, чтоб уважить приезжего англичанина.
- Граф Дракула? – тоскливо уточнил Джонатан.
- Он самый, - подтвердил граф, разбив вдребезги последнюю робкую надежду, что в замке гостит троюродный племянник господина графа или какой-нибудь ученик и последователь. – А вы, полагаю, Джонатан Харкер?
- Угу, - признал молодой человек, пытаясь убрать за спину кожаный портфель с бумагами, но граф оказался проворнее, и холодные пальцы с ловкостью фокусника извлекли из рук Джонатана Харкера багаж. Леденящее прикосновение возбудило в молодом человеке недолгий всплеск оптимизма, не болен ли его новый знакомый каким-нибудь опасным сердечным недугом, но он с сожалением расстался с этой идеей. Граф Дракула был слишком живописен для умирающего.
- В такой поздний час мои слуги уже спят, я сам о вас позабочусь, - обрадовал он гостя, жестом приглашая за собой. Джонатан поплелся следом, мрачно думая о том, что неплохо было бы разузнать, какой моцион и гимнастика помогли старику сохранить такую бодрость, потому что он и сам бы не отказался в девяносто лет так выглядеть. Хоть голова графа и была увенчана благообразными сединами, вид у него был абсолютно здоровый и крепкий. Чемодан, который молодой человек едва тащил, то и дело задумываясь, что бы такого еще выбросить за ненадобностью - бритвенный прибор или носовые платки, граф нес играючи, словно тот был набит пухом.
«Вот тебе и сумасбродный дед-развалина», - вздыхал Джонатан, едва поспевая за графом, быстрым шагом поднимавшимся по крутой каменной лестнице. Взгляд молодого адвоката был намертво прикован к видавшему виды портфелю, который Дракула нес под мышкой. Портфелю, проделавшему столь долгий путь и избежавшему дюжины различных опасностей: от падения в лужу, когда коляска клонилась вбок на ухабах дороги, и до кражи на железнодорожном перроне, пока молодой путешественник пытался угадать слово «касса» среди надписей, выполненных на очередном непроизносимом европейском наречии. Определенно, лучше бы портфелю утонуть в болоте. Может, еще не поздно? Нет ли поблизости болота? Впрочем, кругом сплошное болото, - вспомнил молодой человек, уставившись на свои перемазанные глиной сапоги.
Пропустив гостя в залу, где окна были наглухо скрыты за тяжелыми портьерами, длинный стол тянулся от входа и до противоположной стены, и в целом угадывались следы былого достатка, Дракула зажег несколько свечей. При свете парадная столовая выглядела не так уж и уныло. Слегка запущенно, но все-таки позволяла надеяться, что аристократ не так уж и обнищал, как можно было предположить, увидев, как он подменяет швейцара.
- Могу я ознакомиться с бумагами, которые вы мне привезли, пока вы будете ужинать? – осведомился граф. Задетый настырностью своего подопечного, Джонатан хотел было предложить ему почитать альманах «Старинные особняки Лондона», но прикусил язык. Что-то подсказывало ему, что радушный с виду трансильванский аристократ не славится чувством юмора. И вряд ли так рассеян и слаб зрением, как следовало бы нормальному старику его возраста, не подверженному всяческим вредоносным новомодным веяниям вроде диет и здорового образа жизни.
- К сожалению, граф, они не совсем готовы, - проблеял Джонатан. – Мы немного торопились, и…
- Понимаю, понимаю, - улыбнулся граф Дракула, подцепив длинным заостренным ногтем замочек портфеля и без труда вскрыв его, отчего молодой адвокат нервно дернулся. – Это не беда. Вы ужинайте, сударь, не стесняйтесь.
Стол уже был сервирован, причем угощение не было остывшим, словно хозяин дома шестым чувством предвидел время, когда постоялец окажется у него на пороге. Джонатан угрюмо сел и, сознавая, что изменить уж ничего не изменит, разве что срочно учинит масштабный поджог, мстительно ткнул вилкой в цыпленка – единственное беззащитное существо в пределах досягаемости, на котором он мог выместить свою досаду и беспокойство.
- Ваша невеста? – приостановившись и разглядывая находку, поинтересовался потрошивший портфель граф. Вопрос был явно задан из вежливости - если только слово вежливость можно применить к человеку, открыто игнорирующему законы частной собственности, но Джонатан уже проникся к своему клиенту глубокой и искренней антипатией.
- Угу, - изрек он немногословно. Дракула выразительно приподнял бровь, переводя взгляд с портрета на гостя и обратно.
- Очень мила.
- Очень, - еще суше согласился Джонатан.
- Вот почему я принял решение переехать в Лондон. Трансильвания это не Англия, - поддержал граф угасающую светскую беседу, – наши законники слишком очерствели, чтобы возить с собой портрет юной возлюбленной. Свод обычного права в трех томах, - вот и все, что можно найти потом среди их вещей…
Джонатан, тоже склонный мыслить рационально, а не предаваться бесплодному романтизму, сделал вид, что смакует вино, хотя от него веяло подвалом и ничем больше, и этим процессом до крайности увлечен. Естественное любопытство побуждало его уточнить, когда наступает это самое «потом», но остатки здравого смысла грудью стояли на страже интересов своего обладателя.
Не дождавшись ответной реплики, Дракула пожал плечами и вытряхнул содержимое портфеля на стол, углубившись в изучение основ юридического крючкотворства.
Пока граф просматривал бумаги, неторопливо переворачивая лист за листом, адвокат рисковал заработать косоглазие. Ужин не доставил ему ни капли удовольствия. Подумать только, какого чудесного подслеповатого старца рисовало его воображение, пока он трясся в дорожной карете! Каким брюзгливым, склеротичным, больным и хромым он обязан был оказаться! И каким колючим, хищным и внимательным взглядом одаривал его хозяин дома, когда отвлекался от чтения и фыркал себе под нос что-то неодобрительное по поводу компетентности конторы «Хаукинс&К» в тонких вопросах торговли недвижимостью. В любое мгновение Джонатан ожидал от графа изумленного восклицания и мысленно репетировал сокрушенный монолог «как могла вкрасться столь досадная ошибка!». Но пока время посыпать голову пеплом не настало, так что вздыхая и заодно расправляясь с безвинной птицей на тарелке, грудью принявшей удар его дурного настроения, молодой человек считал страницы, ориентируясь на шелест и очередное скептическое «хм!». Страницы благополучно убывали, а граф все еще ничего не заметил. Джонатан стал постепенно оживать.
Все еще могло наладиться! Граф исполнит свой каприз и, удовлетворенный, отправит бумаги на полку, где они будут пылиться… долго будут пылиться. До тех пор, пока граф не соизволит все-таки выполнить свое основное кармическое предназначение, - а именно, состариться и скончаться, лет этак на сорок пять позже, чем накуковал ему незадачливый адвокат с подачи начальника, как оказалось, не водившего тесной дружбы с датами. Потом их найдут наследники, – а что у этого графа будут наследники, как законные, так и не очень, Джонатан как-то не сомневался, - они удивятся, конечно, беззаботной расточительности предка, но высказывать свое недоумение им будет уже некому. Не будет ни графа Дракулы, ни адвокатской конторы «Хаукинс&К»... ибо все в мире преходяще, и иногда это даже кстати.
- Что ж, составлено не бог весть как, но пусть, - ворчливо проговорил граф, оторвавшись от чтения. - Кое-что касательно моих финансовых дел нам с вами еще нужно будет обсудить, но завтра… все завтра, сейчас же, вижу, вы валитесь с ног. Отдохните же как следует. Работы нам предстоит много. А через две недели мы с вами отбываем в Лондон, если вы не возражаете против моей компании.
Джонатан возражал. И не только против компании, но и против самой возмутительной идеи посещения Англии. Только вслух сказать этого не мог, поэтому с раздражением вонзил зубья вилки в упругую птичью грудь, воображая чудесное возмездие, при котором хозяин дома и тушенный с травами цыпленок поменялись бы местами, отчего кривая справедливости в мире немедленно поползла бы вверх. Граф же осклабился, и на миг адвокату померещилось, будто мелькнули хищные удлиненные клыки – страшная все-таки штука воображение.
*
После ужина граф любезно распахнул перед Джонатаном дверь и показал дорогу в гостевую спальню. Спальня была немного пыльной, но при этом удобной и богато обставленной, однако Дракула испортил благоприятное впечатление от покоев, вместо пожелания доброй ночи напутствовав гостя не выходить из комнаты до самого рассвета.
- Для вашего же блага, - улыбающийся граф был сама доброжелательность. – Не отвечаю за последствия, если вы станете ночью гулять по нашим лабиринтам. Тут, знаете ли, уже век не ремонтировали полы, и днем-то можно наступить на прогнившую половицу, а уж во тьме… Приятных сновидений!
Было уже далеко за полночь, а Джонатан все еще мерил шагами комнату, в которой его поселил граф, и с горечью размышлял о том, как несправедлив его величество случай, одной рукой предлагавший шанс преуспеть и возвыситься, другой же отнимавший его, ехидно складывая пальцы в характерный знак презрения.
Везти ли ему графа в Англию, где того ждала с распростертой калиткой покосившаяся хибара ценою в целое состояние? Повиниться ли в досадной ошибке по вине растяп-письмоводителей и предъявить графу облюбованный им особняк? Однако последний, к несчастью, уже обрел хозяина, а тот вряд ли расстанется с выгодной покупкой без скандала и нежелательных разговоров, которые лучше бы до вспыльчивого мистера Хаукинса не доходили. Если же разочаровать графа сообщением: «Этакая досада, только что пришла телеграмма, ваш особняк до основания сгорел. Какое везение, что покупка не состоялась!» - то не очень-то ясно, во-первых, как объяснить мистеру Квинси П.Моррису, что он должен заплатить еще круглую сумму, о которой прежде не шло речи. Во-вторых же, как перехватить письма, которые графу, вполне вероятно, вздумается направить в адвокатскую контору «Хаукинс&К», и откуда глава этой конторы узнает удивительные новости о приключившихся с беспокойной недвижимостью катаклизмах. Куда ни кинь, Джонатану Харкеру повсюду виделся клин. Однако позорное изгнание из конторы за потерю ценного клиента и, возможно, некоторая напряженность в отношениях с мистером Моррисом, все-таки казались предпочтительнее обвинения в мошенничестве, если развитая им деятельность по повышению своего благосостояния будет расценена именно так. Все шло к тому, что документы следовало у графа изъять, и от поездки под любым предлогом отговорить…
В Лондоне свирепствует чума. В газетах? Нет, в газетах не пишут. Скрывают. Потому что цензура у нас в Англии, да.
Фунт обвалился, и в Англии инфляция, так что цены подскочили втрое, я как адвокат не рекомендую покупать ничего дороже коробка спичек. Всего пару месяцев подождать… а дом мы вам подыщем лучшего прежнего, честно-честно.
Зачем вам дом в Англии, любезный граф? Англия скучная и чопорная. Париж гораздо лучше, уж поверьте опытному знатоку путеводителей. Столько соблазнов: кокотки, Мулен Руж?.. Возраст? Это у вас-то? Ну да, девяносто с хвостиком, наслышаны.
Черт.
Как Джонатан Харкер ни пытался мыслить конструктивно, воображение подсовывало ему образ графа, который с выражением крайнего высокомерия на породистой физиономии строчит возмущенное послание своему адвокату, в котором требует прислать за более молодым коллегой наряд из Скотланд-Ярда. Кто поймет этих аристократов, что у них на уме? Может, тот уже обо всем догадался, да только не подал виду. Недаром же велел ночевать только в гостевой комнате и никуда не выходить! С чего бы, если не злоумышляет что-нибудь особенно каверзное? Если этот надменный аристократ думает, что таким наивным способом спрячет в воду концы своей розыскной деятельности, то сюрприз не удался. Более умный противник предвосхитит любой его ход. Комната вдруг показалась тесной, как клетка, и Джонатан понял, что ни о каком покое мечтать не приходится, пока он не изымет у графа весь компрометирующий материал. И это вовсе не поражение! Это маневр.
Ночь для этого маневра была наилучшим временем. Граф наверняка удалился в свою спальню, где видит десятый сон. Можно тихо-тихо, на цыпочках прокрасться туда и забрать злополучный портфель. А наутро пускай уже граф объясняет, куда он, отдав дань старческой забывчивости, засунул пакет с ценными документами, дубликатов которых, между прочим, у адвоката не осталось.
И, будучи натурой деятельной, Джонатан немедленно приступил к реализации своего плана. Затаив дыхание, и слегка труся столкнуться нос к носу с графом, если тот вдруг надумал стоять на часах возле камеры своего пленника, он осторожно выглянул в коридор. Ничего подозрительного он не обнаружил и, стараясь шагать неслышно, двинулся в поход по неосвещенным лабиринтам замка. Слабая ориентация на местности его не смущала. Кроме графа, он пока не видел ни единой живой души, и в замке царила такая тишина, словно штат прислуги существовал только в воспаленном воображении хозяина. Наверняка, замок попросту пуст, и кроме одинокого графа, в нем никого нет.
И тут же следом за этим предположением, он услышал, как где-то позади него женский голос нараспев произносит его имя. А потом другой. И за ним третий…